Бангкок-8 - Страница 11

...

«Дату подтвердили. Мобильный телефон будет полезен нам обоим — и мне, и вам. Полагаю, вы забыли попросить фотографии. Новая помощница прибудет завтра. Держите телефон при себе.

— Проверьте, сколько у вас на счету, — посоветовал мототаксист.

Я не знал, как это делается, и отдал телефон ему. Парень нажал на несколько кнопок и пожал плечами:

— Всего лишь восемьсот батов. Не стоит звонить в Сан-Франциско.

Я попытался пнуть его ногой, но он увернулся и снова улегся на свою раскладушку.

Глава 10

В комнате на меня накатило отчаяние. Я остановился перед портретом Его Возлюбленного Величества Короля и разразился слезами. Почему Пичай решил принять духовный сан? Когда он был жив, я ни разу не задал ему этого вопроса: его выбор Пути казался таким же естественным, как рост дерева. Но даже в Таиланде приход полицейского к Будде — явление необычное. Однако теперь, оглядываясь на его жизнь, я понимаю, как это произошло.

Сыновья проституток, мы узнавали о мире мужчин от наших матерей, особенно о мире белых мужчин. Для матери фаранг представлялся экзотическим путешествием — типа тех, что показывал телеканал «Дискавери». Или диетической пищей, настолько легкой, что требовалась огромная сосредоточенность, чтобы почувствовать хоть какой-нибудь вкус. К тому же это был опыт психосексуальных упражнений, в искусстве которых она достигла высокого уровня, почти неуловимыми нюансами заслуживая дополнительное вознаграждение, которое менее опытная исполнительница могла получить лишь ценой больших усилий.

Ванна была иной. В ней было больше традиционно тайского, чем в Нонг. Мать Пичая вышла на работу в бары после того, как прогнала отца своего сына за то, что тот был «бабочкой» (выражение наших женщин, которое означает, что мужчина склонен трахать все, что движется). Ее стошнило, когда она первый раз переспала с фарангом и увидела его член, который по размерам больше подходил не женщине, а буйволице. Ванна так до конца и не развила своего мастерства. Нонг подтрунивала над ней — говорила, что подруга научилась методам совращения в «трупной школе». Но это не имело значения. Миниатюрная, со светлой кожей, она была и до сих пор оставалась приманкой для гурманов, ведь многие фаранги клюют на экзотическую внешность.

Пичай делил клиентов матери на господ и рабов. Но кое-что, по его мнению, давало повод сомневаться в здравомыслии белых: мать относилась к ним с непреодолимым безразличием. Белый господин, который желал защищать ее и властвовать над ней (уверяя, что теперь ее жизнь изменится), получал ровно столько же вздохов и стонов, сколько раб, который считал себя на грани спасения, если она позволяла ему (в буквальном смысле слова) полизать ее.

Совершенствуя свой английский, она рассказывала Пичаю, о чем в любовном экстазе лепетали ее клиенты-фаранги. Искать нирвану в сексе — это поистине глупо. Но самым ужасным Пичаю казалось то, что эти духовные карлики верховодили миром. Глубочайшее разочарование, возникающее после материнских откровений, и вывело его на Путь истины. Благородство души требовало действовать наперекор самому горькому опыту, и он в отличие от меня никогда не страшился рвать узы, когда понимал, чем они являются на самом деле. Наверное, он любил меня меньше, чем я его.

Глава 11

Не спрашивайте, когда мне пришло в голову очевидное. Я снова вернулся на Сукумвит и в поисковой системе «Альтависта» набрал: «Брэдли, нефрит». Компьютер открыл мне сайт, который назывался «Нефритовое окно Фатимы и Билла». Сначала на черном фоне появился белый текст, затем в середине экрана — овальный артефакт из нефрита, и, наконец, Уильям Брэдли признал, что это его сайт.

Артефакт представлял собой мягко мерцавший золотистой зеленью параболический фаллос. Из грубого камня, суживаясь к отполированной головке, возникала превосходно сбалансированная форма. Кроме адреса электронной почты и краткого текста, прославлявшего магические достоинства нефрита, на сайте Брэдли ничего не было. За английским текстом следовал только перевод на тайский.

Такого изящного пениса я ни разу не видел — ни в скульптуре, ни в жизни. Уильям Брэдли меня заинтриговал. Нефрит — один из самых духовных камней. Правильно обработанный и отполированный, он источает мистический блеск, будто из самого сердца, и этот блеск является отраженным эхом нирваны. Где американский морпех мог постигнуть такие вещи? Истинные ценители нефрита — по большей части китайцы. Об этом можно спросить у провайдера на Каошан-роуд на другой стороне города, но через три минуты наступала первая полночь после смерти Пичая, и мне требовалось погрузиться в людскую пучину. У интернет-кафе на узенькой сой сидели, скрестив ноги, гадалки с картами Таро и объясняли своим клиенткам — молоденьким девицам, которым не слишком повезло этой ночью, — что значат карты, которые они вытащили. Я чинно прошел мимо них на Нана-плаза. Площадь успела измениться. Мне казалось, что Уильям Брэдли был здесь завсегдатаем. Если так, разве можно забыть такого запоминающегося мужчину?

— Эй, красавчик, я хочу пойти с тобой! — Девушка в черном топике перегнулась через ограждение у первого бара, когда я свернул на Нана с Четвертой сой. Площадь наводняли белые мужчины и смуглые женщины. Австралийцы, настолько брюхатые, что, казалось, вот-вот родят, ухмылялись, обнимая девчонок размером с их ляжку. Американцы громко делились впечатлениями от прошлой ночи, немцы беспрестанно твердили «я-я», а голландцы прохаживались кругами, как люди с большим опытом. Еще здесь были восточноевропейцы и русские. Сибирь находится к северу от моей страны, и после распада СССР к нам хлынул непрерывный поток мужчин и женщин с бледной кожей и сильным пристрастием к водке. Мужчины приезжали покупать, а женщины продавать.